Шел 1976 год. Я работал заведующим лабораторией в Краснодарском высшем военном училище спец.связи.

Было примерно 22 часа. Мы с женой выходили с вечернего сеанса из самого большого и современного в Краснодаре кинотеатра "Аврора", вмещающего полторы тысячи человек в физическом сознании. Этот кинотеатр находится на возвышенности в самой высокой точке нашего города.

Был теплый летний вечер. На ясном без единого облачка небе ярко сверкали разноцветные огни других звездных миров. Ими нельзя было не залюбоваться. Судя по их подмигиванию, они также были не совсем равнодушны к нам. Большинство зрителей не спешили по домам. Одни из них неторопливо спускались по длинным ступеням к широкому цветущему бульвару, разделяющему на две части улицу "Красная", а другие уже прогуливались по нему.

Мы с женой под руку тоже стали спускаться к бульвару. Я был одет в свою обычную клетчатую рубашку с короткими рукавами и джинсы. На жене было какое–то незнакомое мне очень красивое светлое длинное полупрозрачное платье, чуть развевающееся на ветерке.

Вдруг я что–то заметил, не сразу поняв что именно. Мной овладело некоторое беспокойство, у меня возникло ощущение, что как будто кого–то ищут. Я взглянул вверх и увидел в зените ярко–пурпурную точку или "звезду", похожую на сверкание гелий–неонового лазера. Я понял, что для того, чтобы нас не заметили, мне ничего не следует говорить жене и самому нужно полностью исключить информацию об этой "звезде" из своего сознания, что я мгновенно и сделал. По содержанию сознания мы практически были "как все", хотя "все" и находились в физическом, а мы в астральном сознании. Так мы прошли еще метров 10 – 20.

Вдруг я заметил на земле перемещающееся пятно, состоящее из сверкающих хаотически перемещающихся пурпурных точек. Это пятно имело диаметр 1,5 – 2 метра и чрезвычайно напоминало пятно от лазерного луча на большом расстоянии. Оно "накрывало" то одну пару, то другую, задерживаясь на каждой не более секунды. Никто ничего не замечал, и мы с женой, точно также, как и все, совершенно не реагировали на это пятно и были для него "невидимыми".

Вдруг неожиданно раздался негромкий резкий звук, как будто на тротуар кинули камешек. Никто кроме меня не среагировал на этот звук, т.к. он был не на физическом плане. Я же просто непроизвольно повернул голову. В следующее мгновение я понял, что это была примитивная ловушка, но было уже поздно. Мы уже были обнаружены и находились в центре переливающегося светового пятна. При этом никакого изменения состояния я не ощутил.

Нам расхотелось прогуливаться. Раз такое дело, решил я, – полетим домой. Мы поднялись над деревьями на высоту около 100 метров и, взявшись за руки, полетели над улицей "Красная" в сторону военного училища, где я работал и недалеко от которого мы жили. 

Когда мы медленно подлетели к главному зданию политехнического института, в котором училась моя жена, я вдруг совершенно неожиданно и без каких–либо промежуточных стадий (мгновенно) оказался почти на самой вершине удивительной горы, буквально объятый мягким но очень ярким светом, похожим на Солнечный, но более белым, который, казалось, струился из каждой точки бесконечного пространства, открывшегося передо мной.

Гора была совершенно немыслимой высоты, наверное километров 70 – 80. Она была не скалистой, а состояла как бы из простой земли, но поднималась очень круто, почти вертикально. Ее склоны были покрыты короткой зеленой травой, а на самой вершине лежал довольно толстый слой настоящей шлифованной гальки, какая бывает на берегу моря. Далеко внизу виднелись взымающиеся над облаками величайшие горные вершины, сверкающие снегами. Эта горная страна простиралась внизу насколько хватало глаз. На самой вершине горы, как закопанная латинская буква V, стояли под некоторым углом друг к другу два столба, как мне показалось из древнейшего мореного дуба или другого, какого–то очень древнего и очень прочного дерева. Между столбами висела тяжелая золотая цепь с очень крупными звеньями, толщиной в палец. Под самой нижней точкой цепи на расстоянии около 3 сантиметров от нее висело блестящее кольцо, похожее на золотое, но более яркого и светлого желтого цвета. Кольцо имело диаметр около 30 сантиметров, ширину сантиметра 2 и толщину примерно 3 миллиметра. Из самого центра кольца лился поток совершенно белого света, непрерывный и гладкий, как поток масла.

На подступе непосредственно к вершине была как бы ступенька или волна, на которой я и оказался. Немного ниже и левее себя я увидел одного из славных Царей Эллады. Это я понял сразу при первом же взгляде на него. Нас отделяли примерно 2500 лет и всего несколько метров на этой странной горе, на которой мы оказались. Это был высокий стройный мужчина примерно 35 – 40 лет великолепного греческого типа, смуглый, с прямым носом, темно–синими глазами, с черной курчавой аккуратной прической и бородой. Одет он был в свободный белый плащ или длинную тунику, зафиксированную на левом плече крупной драгоценной брошью с рубинами. Волосы были скреплены тонким золотым обручем, с драгоценным камнем на лбу. Увидев этот обруч, я сразу вспомнил Дона Румату, у которого был точно такой же ("Трудно быть богом", А. и Б. Стругацкие). С левой стороны плащ был характерно оттопырен, было ясно, что Царь вооружен чем–то вроде короткого меча.

По–моему царь появился на мгновение позже, чем я. Как только он меня увидел, он сразу понял из какого я времени, т.е. что я из его довольно далекого будущего. Он отнесся ко мне с уважением и любопытством. Я почувствовал, что его немного шокировала моя одежда: джинсы и рубашка в клетку с короткими рукавами. Еще мы оба поняли, что примерно равны друг другу в посвящении. Мы спокойно небольшим кивком головы приветствовали друг друга.

Все это заняло лишь несколько мгновений. И тут раздался пространственный Голос, который я слышал уже не раз. Это Голос был очень представительным. Отдаленное представление о нем дает голос диктора Левитана, объявлявшего начало Великой Отечественной Войны, а в более близкое к нам время – голос диктора телевидения Балашова. Это Голос говорил не словами русского языка, поэтому сейчас, когда я пишу эти строки, возникает своеобразная "проблема перевода на звуковой человеческий". Но я отлично все понимал. Смысл того, что он сказал, был примерно следующий: "Ну все достаточно. Теперь ближе к делу. Внимание! Полная готовность!". Однако, в отличие от русского языка, весь смысл этой фразы был передан чуть ли не в одном слове, которое все это и означало.

После этого на нас в колоссальном темпе посыпались вопросы из самых разных областей. Они не произносились на каком–либо звуковом языке, а прямо возникали в сознании. Темп задаваемых вопросов был примерно таков, как если записать их на тысячу полуторачасовых кассет и прокрутить все кассеты за одну секунду. Количество вопросов тоже было соответствующим.

Конечно, мы не могли отвечать на вопросы в развернутой словесной форме, но этого от нас и не требовалось. После каждого вопроса шла пауза, сопоставимая по продолжительности с самим вопросом. Как только вопрос был задан у меня, как и у царя, либо возникала внутренняя готовность на него отвечать, либо ее не возникало. Наличие готовности означало, что если бы было дано достаточное время, то ответ мог бы быть развернут в словесной форме, т.е. это означает, что смысл вопроса ясен и, в принципе, какой–то ответ на него есть. Отсутствие готовности, означало, что смысл вопроса не ясен и ответ на него не может быть дан, даже при наличии достаточного времени.

Все это "экспресс–тестирование" продолжалось примерно 2 – 3 минуты, но за это время мы были полностью "вывернуты на изнанку". Отвечая на вопросы я еще успевал замечать, как реагирует на них Посвященный греческий царь. Надо сказать, что в общем я отвечал на вопросы лучше него, хотя и мне некоторые были совершенно непонятны. Особенно мое преимущество было заметным в вопросах, связанных со структурой Реальности, пространством–временем, развитием общества, классификацией и характеристикой высших форм сознания. Царь это тоже понял.

Когда вопросы кончились, Голос сообщил нам, что первый совместный этап закончен и спросил, кто первым будет проходить следующий этап (индивидуальный). Царь не сделал мне никакого предложения, он просто стоял молча. Тогда я с уважением предложил ему быть первым, на что он с достоинством согласился, сдержанно кивнув головой в знак согласия.

Сразу же у него в руке оказался очень большой золотой ключ, похожий на "символический Ключ Города" наших времен или сильно увеличенный вариант известного всем с детства "Золотого Ключика". Ручка ключа состояла из замысловатых золотых кружев и была пропорциональная размерам ключа, которые составляли около полуметра. Ключ явно имел солидный вес, т.к. царь с видимым трудом держал его прямо перед собой на уровне пояса.

Как только ключ оказался в руках у царя, он сразу как–то внутренне собрался, сосредоточился и сделав несколько шагов вверх, к самой вершине горы, подошел непосредственно к двум столбам, золотой цепи и кольцу между ними. Кольцо оказалось как раз на уровне пояса, напротив ключа.

После небольшой паузы, во время которой царь собрал свои силы и обратился к Богу, он медленно стал вставлять ключ в кольцо, сделав полшага к кольцу и выпрямляя руку. Но кольцо легко взлетело вверх на другой стороне цепи, оставаясь все время на одинаковом расстоянии от ключа. Тогда царь отодвинул ключ в прежнюю позицию и после небольшой паузы повторил попытку. Результат был тот же. Как только он начал третью попытку, и кольцо, как и раньше, начало отодвигаться от ключа, как царь вдруг мгновенно исчез, а ключ сразу оказался у меня в руке.

Я не подходил к кольцу, а мгновенно оказался напротив него с ключом в руке. Я уверенно провел ключ внутрь кольца, которое при этом совершенно не шелохнулось. У меня это получилось!

Как только я сделал это, то сразу мгновенно и без каких бы то ни было промежуточных стадий оказался точно в той же точке пространства и времени вечернего Краснодара, из которой я странным образом оказался на горе Меру (я думаю, это была она). Я летел со своей женой над центральным корпусом политехнического института, держа ее за руку, и она даже не заметила моего отсутствия, т.к. оно не заняло совершенно никакого времени на астральном плане.

Мы пролетели над центральной частью города, сверкающей вечерней иллюминацией, над военным училищем со знакомыми мне корпусами и строевыми площадками, подлетели к нашему дому и перешли в физическое сознание. После этого я "прокрутил" всю эту историю в физической памяти, чтобы иметь в будущем возможность рассказать ее Вам, что я теперь и сделал.

Действительно, "Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал..." (Владимир Высоцкий).